ObninskLife
Тамара Цыб: «Зависть и ревность - чувства, которые мы с Толей никогда не испытывали»
Разговор
27.11.2014

К сожалению, многие люди зачастую перестают радоваться жизни и ее дарам задолго до того, как время забирает то,за что стоит ее благодарить - силу и здоровье.Память об ушедшем близком и родном человеке забрать невозможно. Тамара ЦЫБ это знает точно. Посвятить себя и свою жизнь мужу, как это сделала она, можно было только очень сильно его любя. И никак иначе.

 

- Тамара Семеновна, я к вам не с пустыми руками. Знаю, что более 50 лет тому назад вы успешно окончили Московский технологический институт по специальности «Технология виноделия», отлично защитили кандидатскую  на тему?..

- «Ускоренный метод окисления этилового спирта при технологии получения вина Херес».

- ....и поэтому являетесь одним из лучших экспертов в этой области. В этом пакете находится бутылка вина. Предлагаю вам продегустировать ее содержимое и определить сорт винограда, молодое или старое это вино, и из какого оно региона. Думаю, ошибиться вы не должны. Для «чистоты» эксперимента я предусмотрительно заклеила этикетку с обеих сторон.

- (смеется) Надеюсь, выдержу ваш экзамен. Хотя главным технологом и главным виноделом работала очень давно. Это было в далеком 1960 году  в Закарпатье. Было мне 24 года, до сих пор удивляюсь, как меня такую юную и не очень опытную могли поставить главным виноделом в большом хозяйстве.  А начинала я работать микробиологом. Ведь в моей специализации уклон чисто микробиологический, потому что виноделие напрямую связано с клетками дрожжей.         

- Как вообще проходит дегустация?

- Для начала  нужно правильно открыть бутылку, насытить напиток кислородом, чуть-чуть дать ему «отдохнуть». После вино разливают в дегустационные бокалы для того, чтобы посмотреть его на свет и определить, мутное оно или нет, предварительно немного всколыхнув.

- А пробку разве не нюхаем?

- Настоящий дегустатор без «нюханья»  пробки  может определить, хорошее вино или нет. Это делают сомелье, когда предлагают его в ресторане, для того чтобы почувствовать  настоящий  букет  вина, а не уксуса. И если что-то не так, то вы могли бы сразу отказаться от напитка, так как пробка впитывает в себя все, что находится в бутылке. Кстати, ваша пробка впитала в себя немного уксуса, и мне кажется, это вино будет немного окислено...

- (смеемся вместе) Ужас какой-то, сегодня не мой день! Пробка от подарочного вина впитала в себя что-то непонятное, да и всколыхнуть правильно  бокал с вином не получается...

- Так вы, Лена, трясете его. Хотя, согласна, что для этого тоже нужно иметь навык. Попробуйте еще раз немного всколыхнуть бокал и рассказать, что вы слышите?

- Горечь!

- Нет, не согласна. Вот сливки... Чувствуете, топленое молочко чуть-чуть? Черная смородина очень выражена, корочка ржаного хлеб немного. Богатый очень букет, экстрактивный и насыщенный. Вот о чем это говорит? Это старое вино. То есть не менее пяти лет выдержки. Из южных районов Грузии. Саперави.

- Удивлена и восхищена!

- Теперь мы берем в рот вино, задерживаем его, и немного погодя, глотаем. В меру терпкое вино. Нельзя говорить «аромат» вина. Ни в коем случае. Даже дилетанту нельзя так говорить. Есть букет вина. Букет здесь лучше, чем вкус. Понимаете, во вкусе оно проигрывает. Он легкий, не такой экстрактивный, не такой насыщенный. Вот букет мне безумно понравился. Красному вину присущи очень небольшая  терпкость  и горчинка. По вкусу я бы предположила, что это южное вино из Кахетии. Это сортовое вино.

- Проверим? Точно Кахетия?

- Ну да! Я бы по вкусу так определила. Почему Кахетия? Только по терпкости определила. Потому что эти вина отличаются категорически от всех вин нашего региона, во всяком случае, бывшего Советского Союза. В них такая характерная терпкость... Вот это вино мне по вкусу не нравится, потому что оно слишком легкое, «тела мало», как мы говорим.

- (снимаю заклеенную часть бутылки и читаю) Саперави. Сухое красное вино, регион Кахетия. Мои аплодисменты и восхищение вами. А какие вина вы сами любите? Какие напитки предпочитаете?

- Я очень люблю Херес. Безумно просто. Херес - потрясающее вино. Белые вина очень люблю, а вот к красным я равнодушна, хотя они полезнее для здоровья. Красное вино тяжеловато  для меня.

- А Анатолий Федорович какие напитки любил?

- Он Херес любил, хорошие вина, но больше всего шампанское. Я не только его приучила к Хересу, но и всю семью. Теперь и внук достаточно хорошо в вине разбирается.

- Как и где вы познакомились с Анатолием Федоровичем? Сколько вам было лет?

- Познакомились мы в Ужгороде. Я работала микробиологом винсовхоза. Как-то заведующая наша, Раиса Ивановна Лисовая говорит: «Тамара, тут ходит у нас такой хороший парень, медик, мы его так все любим, но  никак не можем женить.  Давай-ка мы тебя с ним познакомим. Я в ответ: «Да нет, Раиса Ивановна, спасибо, не нужен мне ваш жених». Знакомство она все-таки устроила у нас в лаборатории. На встречу Анатолий Федорович явился при полном параде: в большой шляпе, в длинном пальто, солидный такой. А я маленькая, хрупкая, всего 46 килограмм весила. После знакомства я говорю заведующей: «Раиса Ивановна, не нужен мне ваш ухажер!» Сначала вроде как и не приглянулся он мне. Встретились мы потом в Новый год, в местной филармонии на танцах. Танцевали с Анатолием Федоровичем до утра, оттоптал он тогда мне все ноги.

- То есть танцевать он не умел?

- (смеется) Не умел, но всегда считал, что  хорошо танцует.  Я никогда ему об этом не говорила. После  танцев он проводил меня  домой, тогда и  выяснил, что мой день рождения 25 января, а о том, что у него день рождения рядом, 21 января, скромно умолчал.

- Вы оба по знаку зодиака Водолеи?

- Да, это очень хороший знак, я сейчас считаю - самый лучший знак по жизни. Уран и Сатурн - вот такое у нас сочетание. Уран - это жесткая планета, а Сатурн сглаживает это все. Потом, это знак воздуха. Я очень люблю находиться на свежем воздухе, и Толя тоже любил.

- Но по характеру мне кажется, вы были совсем  разные. Хотя цели и задачи, думаю, всегда  ставили единые и очень амбициозные.

- Фактически сразу мы определились, что Анатолий Федорович поедет учиться в Москву, в аспирантуру, да и мне тоже всегда хотелось заниматься серьезной наукой. У нас было обоюдное желание постоянно чему-то учиться, двигаться вперед и  развиваться.

- Работая вместе в Закарпатье, вы достигли наивысшей планки по карьерной лестнице, поэтому совершенно логично, что оба в достаточно молодом возрасте решили переехать в Москву...

- Действительно, это так. Нас же все так и называли - главный врач и главный винодел. У всех, кто занимал в то время подобные посты,  дворцы были построены, все  ходили обвешанные золотом и бриллиантами. А нас с Анатолием Федоровичем, вы знаете, эта роскошь нисколько не интересовала. Вот, например, звонит с маслозавода главный инженер и говорит: «Тамара Семеновна, здрасьте. У вас масло есть?». Да нету масла, у меня ж вино, я масло в магазине покупаю. «Ну, давайте, я вам ящик масла, а вы мне корчагу вина».  Или директор пивзавода звонит: «Тамара Семеновна, здрасьте-здрасьте, как поживаете? Все хорошо? Ну как, пивца хотите? - Хочу. Ну, давайте я вам бочонок пива, а вы мне винца ». Я говорю: «Ээээ, нет, я, если мне надо будет пива, то в  магазине куплю, или приеду к вам, и вы меня угостите».

Вообще мы далеки были от всего этого, потому что считали, что это не наше и нам этого не надо. У нас были большие планы уехать в Москву, учиться и развиваться. И  мы решили поступить в аспирантуру. Толя в Москву, а я в Ялту. И когда я уже была там, приезжал начальник «Винтреста», наш приятель Николай Григорьевич, который мне говорил: «Ну, ты  вообще, дурная или что? Вот что там ты делать будешь?» Я говорю: «Что буду делать? Выращивать детей буду, которых нарожаю, работать буду». «А где работать будешь? Толя в Москве, ты пока в Ялте». Я говорю: «И я уеду в Москву,  найду там работу».  «Ну, ты посмотри, вот какое у тебя ужасное пальто!» - говорит мне Николай Григорьевич. Я говорю: «Николай Григорьевич, придет время, и я обязательно куплю другое».

- Но город Обнинск после Ялты и Закарпатья, наверное, все-таки абсолютно другой, немного провинциальный, не солнечный...

- Для нас это как-то не было определяющим. И я, уже будучи в Обнинске, все-таки не теряла надежду вернуться в Москву. Но так как в Москве надо было и прописку иметь, и жилье, у нас  там никого не было, помочь нам некому, все эти трудности  заставили нас остаться жить в Обнинске. А Толя ведь очень успешно работал в институте Вишневского, защитил там диссертацию по хирургии. Шеф у него был хороший очень. Прекрасно относился к нему и сам Александр Александрович Вишневский, готов был его оставить.

- То есть вы, как  только переехали в Обнинск, сразу же ассимилировались здесь?

- Сразу же, совершенно, абсолютно. Потому что я знаю, что это вот данность, и все. Другого нет. Ты должен реалиями жить. Все! Я ее изменить пока не могу. Будем жить, и если надо будем менять эту данность. А если не изменим, ну что ж. Мы так и прожили. Хотя возможности были поменять Обнинск тысячу раз. И  заграницу приглашали Толю, и в Москву директором. Толя вообще категоричен был в этом вопросе. Он говорил: «Я хочу здесь жить, и хочу свою карьеру построить здесь».

- Вы практически всю жизнь работали под руководством своего мужа. Имели ли вы какие-то преференции, привилегии?

- Нет, никаких.  Хотя 40 лет проработала в ИМР. Знают меня хорошо, коллеги ко мне относились как к коллеге и не более. Я всегда  выражала свое мнение как рядовой сотрудник, а не как жена директора. В кабинете у Анатолия Федоровича я была от силы пять раз. Да и позвонила я ему, ну,  раз семь, не больше, за все время совместной работы. Я никогда его не тревожила по пустякам. И если вдруг позвоню, что-то скажу, он говорит: «Все, мне некогда, хватит, давай быстрее». Я говорю: «Толь, ну я же звоню по делу, в конце концов!»

- Но все подчиненные всегда обсуждают свое начальство! Подождите, при вас наверняка же затрагивали какие-то острые темы и методы руководства директора?

- Если я знаю, что это неправда - я скажу, что неправда. Если я знаю, что это правда - так ему и надо.

- Вы были незаменимым плечом для своего мужа. И мне кажется, что жены руководителей - это особая каста. Они могут заниматься научной работой, домом, детьми, но они всегда остаются в тени своего супруга. Жизнь у них скучна и однообразна...

- Все зависит от жены. Моя жизнь не была скучна и однообразна. Нас действительно редко видели вместе. В Дом Ученых - я одна, в театр - тоже ездила одна.  Мне, конечно, хотелось ходить с ним вместе, но я понимала, что это невозможно, потому что Анатолий Федорович практически постоянно находился на работе. Даже на официальные приемы у нас не всегда получалось ходить вместе. Анатолий Федорович звонит без пятнадцати пять: «Тамара,  мэр приглашает нас сегодня в пять часов». Я говорю: «Толь, ну, давай иди, как у тебя рубашка?». «Сейчас я приеду, переоденусь. А ты?». У меня язык уже не поворачивался сказать ему, что, в конце концов, я женщина и пятнадцать минут на сборы мне явно маловато.

- А кто в семье был главный? 

- Не было у нас в семье такого члена - «главный». Все делали всегда обоюдно и по желанию. Ведь Анатолий Федорович страшно был привязан ко мне, он не мог долго находиться один.

- Это была какая-то особенная  духовная привязанность друг к другу?

- Да. Вот я ухожу в магазин. Спрашивает: «Когда ты придешь?» Я говорю, мне надо поехать туда двадцать минут на маршрутке, обратно двадцать минут. Подождать маршрутку, ну, два часа.  «А почему так много?». Я возвращаюсь, предположим, через два с половиной часа. Он мне: «Ты так долго была, полдня». Говорю: «Ну, каких полдня, два с половиной часа меня не было». А он мне: «Я не могу, мне скучно и одиноко без тебя».

- Много ли муж говорил вам хороших и ласковых слов?

- Да все время,  даже если я сделаю что-нибудь не так, он всегда прощения просил: «Ну, прости, я так люблю тебя». Любил он меня очень  сильно.  Я просто  сейчас понимаю, что многое ему не додала. Он очень любил ласку. Вот погладишь его по голове, особенно когда что-то ему не так: «Ой, спасибо тебе, ты мне сделала так хорошо!»

- Не могу не затронуть следующую тему: несмотря на то, что Цыб был очень влиятельным, ответственным руководителем, преданным своему делу и идеям, некоторые из ваших бывших коллег были настроены очень скептически в отношении него и предпочитали больше обсуждать тему здоровья  Анатолия Федоровича за спиной. Как вы к этому относились?

- Переживала за него очень сильно. У него же целый букет болезней был: псориаз, диабет и больное сердце. К тому же, в 73-м году он неудачно прыгнул с вышки в нашем бассейне и в больницу попал. Вообще, он как ребенок был. Большой такой, могучий, но ребенок. Лежал вместе с ним старичок, очень интересный, так он Толе таким доходчивым языком объяснил: вы знаете, доктор, вам сделают эту операцию, потом закуют в гипс, потом будут шесть месяцев возить в гипсе, потом его откроют, и не факт, что все срастется правильно. И он мне звонит: «Тома, операцию решил не делать»!

После было долгое лечение и реабилитация. Дома была шведская стенка для занятий, велосипед, матрацы специальные, пояс штангиста, массажистку нашли, столько у нас приспособлений было, вы не представляете себе. А потом он же каждый день в Москву ездил, вопросы производственные там решал. И конечно, постоянно в  машине, сидячий образ жизни, возраст пошел, и у него становилось  хуже-хуже-хуже с позвоночником.

Псориаз его мучил, поэтому два раза в год мы ездили на солнце: в Тунис, в Грецию, в Израиль - пустая трата  денег. Сидит он в 60-градусном солярии, весь обмазан и обмотан пленкой. Я внизу рядом. Это сумасшествие какое-то было. Лечился-лечился, и тут - сердце. Срочное шунтирование сделали в Австрии у нашего друга-профессора. Два раза в год находились на лечении в научном центре им. А. Н. Бакулева. И все бы было хорошо, но здесь все одновременно: и  сердце, и ноги. Ходить он уже не мог. Обувь подобрать было совершенно нельзя. Я покупала какие-то самые большие ботинки, потом распарывала. Ходил плохо, а мозги-то работали. Он не мог с этим никак смириться. 

- Но вы же могли настоять на том, чтобы Анатолий Федорович остановился и, в конце концов, серьезно занялся своим здоровьем?

- Нет, нет и еще раз нет! Он был настолько увлечен своим делом, идеей победы над раком, что не обращал внимания на свои серьезные проблемы со здоровьем. Если бы он к себе относился по-другому и чуть меньше работал, то бы жил. Он здоровый был. Но у него была одна важная  доминанта - сделать Центр самым лучшим и современным. Безалаберное отношение к своему здоровью и погубило Толю...

- Анатолий Федорович Цыб - ученый с мировым именем, крупный специалист в области радиологии, онкологии, радиационной и лучевой медицины, который внес неоценимый вклад в развитие современной науки города Обнинска и страны в целом. В марте 2014 года на топонимической комиссии принято решение, что одна из улиц города Обнинска приобретет его имя. 8 ноября прошел ровно год, как не стало Анатолия Федоровича....

-  ...И  тишина. Я так понимаю, никто теперь этим не занимается. Очень хотела позвонить мэру Александру Александровичу, уточнить, как обстоят дела с этим вопросом, но потом передумала. Пусть это будет на совести тех, кто обещал....

- Мы с вами беседуем в кабинете  Анатолия Федоровича?

- Да, только он здесь, к сожалению, ни разу не был. Когда Анатолий заболел, я твердо решила, что нам надо переехать за город и жить ближе к природе. Но, к сожалению, этим планам не удалось свершиться. Анатолий Федорович  ушел из жизни до того, как мы сюда переехали. Я воссоздала этот кабинет уже после его смерти в знак памяти. Эта была первая комната, которую мы сделали в новом доме. Здесь его рабочее место, книги, которые он читал, картины и вещи, которые любил.

- А что за национальный костюм в шкафу?

- Это костюм гетмана. На 70-летие его подарил Анатолию Федоровичу наш сын Сергей. Он специально ездил в Киев и заказывал его на фабрике театральных костюмов. Это настоящий костюм 54-56 размера.

- Когда я готовилась к интервью, то опрашивала наших общих знакомых на тему «Кто такая Тамара Цыб». Большинство отвечали так: Тамара Семеновна - незаурядная личность, у нее ого-го стержень, она коня на скаку остановит, но при этом очень позитивная и легкая на подъем.

- (Смеется) С последним высказыванием я, пожалуй, соглашусь. Я знаете, почему такая легкая, потому что в жизни так получилось, что мы как-то сами со всем справлялись и приходилось менять себя, смотреть, как люди общаются, как живут, как работают, и если ты «тяжелый», некоммуникабельный, то в жизни трудно, ты ничего не успеешь.

- Тамара Семеновна, а вам сколько лет?

- 79.

- А вы знаете, что старость - большая проблема для многих людей. Как вы сохраняете позитив?

- Я возраста не знаю. Клянусь вам! Я стремилась всегда только к тому, чего могла достичь. И людей этому учила. Вот пример: коллега хотела сапоги за 150 рублей, а получала 98. Сидит и млеет на работе. Хочу эти сапоги за 150. Я говорю: «Ира, ты можешь хотеть только на 98 рублей. На 150 не можешь. Понимаешь?» Люди губят себя этим, готовы другим завидовать. Я никогда! Два чувства, которые мы с Толей никогда не испытывали - это зависть и ревность. Понимаете, это когда ты руководствуешься тем, что все можешь и все имеешь. Я сложила свою жизнь таким образом: рационально и  полезно, и в еде, и в быту - во всем. Но самое главное, считаю, что каждый человек должен жить в гармонии с собой.

- И результат налицо: вы отлично выглядите для своих лет! А что такое для вас старость?

- Вся  трагедия старости в том, что мы стареем телом, а душа-то не стареет. Вот встречаю женщин моего возраста: еле-еле плетутся, какие-то нелепые вещи нахлобучат на себя. И знаете, мне стыдно. Я краснею даже. Вот честное слово! И думаю: ну почему она не может привести себя в порядок, ну она живет же еще! Это не требует денег, но работы души и сердца. И все...

Беседовала Елена ЗУЕВА

 

КАКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ФАМИЛИЯ ЦЫБ?

- Украинского. Анатолий Федорович - чистый украинец. Миргородский район, село Зуйцы. Там у села две фамилии - Цыба и Скиба, но - часть пишут Цыба, а другая часть пишут Цыб. Почему? Никто ничего не знает. У меня из словаря есть выписка, что такое Цыб.  Это длинная нога, то есть, быстрый человек. В общем, к Анатолию Федоровичу это определение очень подходит.

Цыбы - очень достойные люди. У каждого из братьев Анатолия Федоровича есть по одному сыну, их зовут Сергеями. Каждый из сыновей родил Дарью. Четыре Цыба, четыре Сергея, четыре Дарьи!

Поделиться