Трагедия произошла 28 февраля 2022 года… Нет, не так. Произошла она гораздо раньше, одиннадцать лет назад, когда трехмесячный Максим попал в Дом малютки, поскольку его мать отбывала наказание за уголовное преступление. Какое? В данном случае это неважно, тем более что судимость уже давно погашена. Там он прожил три года, после чего его перевели уже в Детский дом. Вот такая кочевая судьба с рождения у цыганского ребенка.
Да, родители у мальчика цыгане. Не из тех, кто ходит по вокзалам, шурша пестрыми юбками. Да и если бы из таких, разве от этого жизнь маленького ребенка стала бы менее ценной?
В детдоме Максим прожил до пяти лет. К тому времени его мать Наталья Сильницкая уже отбыла наказание и решила забрать сына. Как рассказала «Неделе» заведующая боровским отделом опеки и попечительства Венера ЛАПШИНОВА, запретить это сделать не было никаких оснований: - Родительских прав ее не лишали, жилье сотрудники опеки обследовали, на работу она устроилась. Жалоб на нее не поступало. Однажды она обратилась за разрешением снять со счета ребенка деньги на его лечение, но за все средства отчиталась, как положено. Тогда она сказала, что у мальчика проблемы с психикой. Мы посоветовали обратиться в соццентр «Гармония», там есть психолог, а если появится необходимость в обследовании психиатра, то тоже поможем. Но она после этого не обращалась.
Известия о Максиме в боровской опеке появились в 2017-м. Сюда от подмосковных коллег поступило сообщение, что ребенка вновь передают в семью, родной маме, которая якобы опять вышла из мест лишения свободы.
Как рассказывает Венера Лапшинова, и на этот раз у опеки не было права не отдавать мальчика или ставить семью на учет. Случайно между коллегами заговорили о Наталье, когда узнали, что она родила еще одного ребенка.

ВЗГЛЯД МИМО
Именно появление брата в прошлом году изменило жизнь Максима. Сначала она заиграла новыми красками: мальчик любил малыша, помогал маме заботиться о нем. Но жилищные условия и состояние здоровья матери гражданского мужа Натальи заставили семью переехать в дом пенсионерки в Комлево.
Что стало спусковым механизмом для Максима, подтолкнувшим его к суициду, теперь предстоит разобраться Следственному комитету. Комментарий у его сотрудников мы не просили, поскольку на этапе следствия никаких подробностей они не дают. А то, что идет следствие и проводятся экспертизы, известно и так.
Зато мы встретились вроде как с родственниками погибшего ребенка и удивились полярности мнений. Приехав на место трагедии, наши журналисты застали дома гражданского мужа Натальи – Михаила Батенина и его мать Тамару. Они-то и рассказали, как Максим собирался свести счеты с жизнью, но этому никто ни придал значения – решили, что это очередная выходка ребенка с проблемной психикой.
- С утра он говорил: «Я уйду, уйду!». Спросил его, куда уходить собрался, но он не ответил. Своим сказал и на работу уехал. А потом уже мне позвонили и сообщили, что случилось, —рассказал нам Михаил.
А вот пенсионерка в подробностях поведала, как осталась с мальчиком дома (мать ушла по делам), а он сначала что-то искал, потом нашел шнурок и стал его обматывать вокруг шеи. На вопрос «зачем?», ответил, что просто так, кофту завязывает. Еще что-то писал на бумажке, но не показал.
В тот день Максим просился гулять на улицу, а Наталья его не пускала. Бабушка уговорила: пусть побегает, отдохнет. Мальчик ушел и живым его уже не видели.
Тамара Батенина еще много чего рассказал: как мать била мальчика за любую оплошность, говорила, что вернет его в Детский дом и держала в качестве няньки для младшего ребенка. И то, что в предсмертной записке было написано «Ты мне не мать!».
От таких откровений могла бы поселиться уверенность в вине Натальи. Но этого не случилось. Как-то странно выглядело, что два взрослых человека винят в произошедшем женщину, которая живет с ними под одной крышей, воспитывает их сына и внука и, говорят, хорошая хозяйка. Почему так поступили? Предположение у меня есть, но озвучивать его не стану, поскольку обещала не быть третейским судьей, и чтобы потом не слышать мнения о давлении на следствие со стороны СМИ.
Позже, в тот же день, наши журналисты во второй раз приехали в Комлево и встретились уже с матерью погибшего мальчика. У нее свой взгляд на произошедшее. Женщина считает, что именно мать ее гражданского мужа Михаила Батенина — Тамара — стала причиной нервного срыва у Максима. Дескать, это она била его костылем и попрекала за невыключенные свет, воду и за еду. Наталья винила себя за то, что не вставала на защиту ребенка и что не сберегла сына, который за три дня до самоубийства уговаривал ее уехать из дома бабушки. А в записке, рассказывали сестры, приехавшие с Натальей, было написано, что мальчик очень любит мать и родного отца, но не может жить с бабушкой.
Записку с такими словами, рассказала Наталья, она нашла на пороге, когда бегала на улице и искала сына, отлучившись ненадолго из дома (говорит, ходила в школу, хотела перевести Максима с домашнего обучения в класс). Разобрала еще слово «туалет». Сначала вошла в помещение, но мать гражданского мужа сказала, что мальчик с прогулки не возвращался. Побежала к уличному туалету, а там он, уж не дышал. Пыталась реанимировать сына, но оказалось уже поздно.
PS: У этой истории две версии, радикально отличающиеся друг от друга, и одно уголовное дело, возбужденное по факту случившегося по ст. 110 ч. 2, п. «а» УК РФ «Доведение до самоубийства». Обвиняемого по этому делу нет, поскольку «идет следствие, проводятся экспертизы». Но появится ли он – виновный?
К слову, по нашей информации, судмедэксперт не обнаружил на теле ребенка следы побоев. А в записке, написанной Максимом, фото которой мы тоже располагаем, трудно понять даже слова, не то чтобы связать их в одно из предложений, озвученных Натальей и Тамарой. Но разобраться в подчерке ребенка, думаем, способна почерковедческая экспертиза. Если нет, то как тогда мы шпионов ловим?
Светлана Зацаринная