журнал
В Боровске не торопятся выводить из забвения репрессированных земляков.
25 лет назад установлен общенациональный День памяти жертв политических репрессий, отмечаемый 30 октября. Накануне 100-летия революционных трансформаций 1917 года и 80-летия Большого террора 1937 г. в Боровске, после многолетних сомнений, администрация города планирует установить памятник жертвам политических репрессий. Время всё больше удаляет нас от тех времён и стирает память.
Многие жители района, в особенности из поздних поколений, даже не знают о тех страшных годах, жертвами которых стали и жители Боровского района.
ПРЕЛЮДИЯ БОЛЬШОГО ТЕРРОРА
В 1936-1938 годах в СССР одна за одной шли волны показательных судебных процессов - дел внутриполитической оппозиции. Пропагандистский аппарат активно вовлекал население страны в судилище, внушал необходимость очищения от врагов народа - двурушников, шпионов, фашистских слуг, вредителей-заговорщиков, убийц и прочей «смердящей нечисти».
Свидетелем тех темных дел стала первая полоса предшественницы «Боровских известий» - газета «За коммуну» от 29 января 1937 г. В информации о совещании председателей 80-ти боровских колхозов видно, как клеймили врагов. Но при этом суть внутрипартийных разногласий тонула под клишированными ярлыками обвинений. Возможности разобраться председателям, разумеется, не было, и рядовым колхозникам - тем более. Им оставалось верить или не верить. Кто не брал на веру, помалкивал, иначе - прощай, карьера, а то и жизнь.
На другой день после этого совещания в колхозах прошли митинги. Газета с опережением информирует: «Велик и грозен гнев народа». В следующем номере газета сообщала о единодушии трудящихся. Например: «Рабочие первой смены Боровской фабрики в количестве 300 человек требуют расстрела вредителей-заговорщиков» и т. д.
Трудящиеся требовали расстрела, не располагая информацией, не будучи уверенными, надо ли расстреливать. И потом, как быть с заповедью «не убий»? Тем не менее, требовали, писали в газетах, все. Страна превращалась в огромную казарму, подчинённую политическим доктринам главнокомандующего. Однако и в казарме находились инакомыслящие, заявлявшие, что надобно разобраться, за что судят. Участь таких была предрешена: на заметку и далее - арест.
НЕ РАБЫ
Инакомыслящие, а это в Боровском районе в основном крестьяне, терпеливые в массе, поднимались на защиту своего мнения, своих прав, выступали против того, чтобы коммунисты диктовали им, как жить. Молчание не считали золотом. Воспитанные ещё до времён диктатуры пролетариата, они помнили о правах, понятии справедливости, привыкли к относительно высокому уровню жизни и признавать свое бесправие окончательным не хотели. На таких обрушивались обвинения, и следовала неминуемая расправа. Режим последовательно растаптывал людей ни во что, создавая атмосферу лжи, зависти, доносительства, прививал способность к беспрекословному рабскому подчинению.
У кого отняли жизнь и кому исковеркали судьбы? Понятно, тем, кто не вписывался в координаты тоталитарной системы, - у кого было собственное мнение, независимая позиция, кто понимал взаимосвязь между следствием и причинами, мог нести ответственность за себя и имел чувство самоуважения. Власть безошибочно отбирала их, называла врагами народа, лишала жизни, свободы и имущества. Но именно такие - и есть элита общества, совесть нации - подлинные Ум, Честь и Совесть народа!
СТРАНА ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
Условия тюрьмы и ссылки предполагают ускоренный курс осознания заключёнными собственного нравственного выбора. На стадии следствия они могли сделать вид отказа от своих убеждений и покаяться, вышли бы на свободу или получили срок вместо высшей меры. Но многие предпочли путь последовательности и честности.
Если иметь в виду более широкий политический аспект, то на вопрос «Кто подвергся репрессиям?», ответ будет: при тоталитарном режиме репрессированы все. Сама страна с карантином по периметру была местом лишения свободы, большим ГУЛАГОМ. Всё население вовлекалось и становилось прямой или косвенной жертвой репрессий. Цензура погружала население в лживое информационное поле. Была запрещена критика коммунизма, а те, кто решался критиковать, числились антисоветчиками, экстремистами, отщепенцами - врагами народа.
Превращение страны в казарму не могло пройти без катастрофических духовно-нравственных последствий. Раздумывая над перерождением человека, Александр СОЛЖЕНИЦЫН отметил в «Архипелаге ГУЛАГ»: «Массовая парша душ охватывает общество не мгновенно. Еще все 20-е годы и начало 30-х многие люди у нас сохраняли душу и представления общества прежнего: помочь в беде, заступиться за бедствующих... Есть какой-то минимально необходимый срок растления, раньше которого не справляется с народом великий Аппарат. Срок определяется и возрастом еще не состарившихся упрямцев. Для России оказалось нужным 20 лет. ...Оценивая 1937 год для Архипелага..., можно признать, что именно этот год сломил душу нашей воли и залил ее массовым растлением».
ПАМЯТНИК СТРАХУ
Сегодня боровская администрация занимается проблемой памятника репрессированным. Но до этого целые 12 лет на инициативы общественности, рекомендации калужской правозащиты и Группы по сохранению исторической памяти при губернаторе муниципальные чиновники отвечали: «такому памятнику не место в городе», «зачем раскачивать лодку», «не ворошите прошлое».
Наконец, к губернатору Анатолию АРТАМОНОВУ вынужден был обратиться Уполномоченный по правам человека, и тогда губернатор дал поручение рассмотреть вопрос о памятнике на Градостроительном Совете Боровска. Что делать Совету, если он до сих пор, поддакивая городским начальникам, говорил: «нет», «нет» и «нет»? В поисках выхода начались манипуляции.
Первым делом, ищут место памятнику - как можно дальше от людей, на отшибе города. Главные манипуляторщики - Глава города Николай КУЗНЕЦОВ и градоначальник Михаил КЛИМОВ, ранее заявлявшие: «Пусть памятник подождёт». Они отклонили проект персонифицированного мемориала, потому как посчитали, что сверять списки - это слишком долго.
Был предложен другой проект, в котором есть колючая проволока - символ лишения свободы, лагерный рельс-било - принуждение к рабскому труду, семь кругов ада и казённый фундамент - атрибуты насилия. Нет в проекте только человека, противостоявшего насилию, - ни фамилий, ни изображений жертв репрессий. Это - мемориал насилию, вохре (помните, граждане, и трепещите!).