Этот текст - моя официальная позиция как директора Издательского Дома «Мак-Медиа» по вопросу провокации со стороны гимназии в отношении моей семьи и издательского дома.

У меня есть сын. Быть отцом - моя главная роль. Поэтому, когда моего сына обидели в гимназии, я логично встал на его защиту и пошел на разговор к классному руководителю и директору гимназии. Как отец, а не как директор Издательского дома. Таких встреч было несколько.

Меня не услышали, вопросов не решили, скорее наоборот, ситуация усугубилась.

Вместо признания и исправления ошибок, на которые я, как родитель ученика, указал, все силы гимназии были брошены на повсеместное адвокатирование гимназии, пиар директора и выпячивание его заслуг (с которыми никто не спорит).

Тогда я понял, что меня, как отца, не слышат и менять ничего не будут.

Если вы врач, и ваш ребенок, не дай бог, заболеет, вы имеете право лечить его в больнице? Конечно.

Если вы работаете в полиции, и ваш ребенок, не дай бог, пострадал от нападения, вы имеете право написать заявление в органы? Конечно.

Вот и я имею.

Все наши публикации носили информационный характер. Видит Бог, мы не воевали. Мы просили: «Одумайтесь! Исправьтесь!»

В настоящий момент против нас развернута настоящая информкампания, заложниками ее становятся люди, которых просят петь оды гимназии, считая, что в сложившейся ситуации надо не ошибки исправлять, не психику ребенка реабилитировать, а вспоминать былые заслуги.

Я искренне недоумеваю, каким образом количество людей, которых в разгар пандемии пригнали на флешмоб в торговый центр в поддержку директора (вдумайтесь!), может быть аргументом в пользу директора гимназии и его непогрешимой адекватности?

В настоящий момент я и моя семья находятся под давлением, нас травят и шантажируют. Я знаю организатора травли, понимаю, кому это выгодно.

Мною принято решение - не поддаваться на провокации.

Мы фиксируем все эти факты - буллинга в адрес моей семьи и моих коллег.

С этого момента будет происходить то, что должно было произойти сразу, но я до последнего хотел избежать этого, потому что верил в благоразумие администрации гимназии: мы из информационного поля уходим в правовое.

Повторюсь: у нас на руках не слова, не эмоции, а факты и доказательства вопиющих нарушений в стенах гимназии.

Мы никогда не хотели войны.

Мы хотели, чтобы эти факты о нарушениях были использованы для устранения нарушений, а не повода для пиара гимназии.

В это сложное для всего мира время идет борьба с вирусом, и все силы, включая информресурс, должны быть брошены на это.

И поэтому всё, что по данному вопросу вы прочтёте в этом номере - наша последняя попытка объяснить свою позицию. Уже не Сухареву Александру Егоровичу, к сожалению, а тем людям, которые стали невольными свидетелями этой информационной атаки на нас, и не знают, что думать.

Но я, как отец, ответственно заявляю: за своего сына я всегда буду стоять стеной. Мое молчание с этого момента - это не страх, не паника и не «нечего сказать».

Мое молчание - это «нам больше не о чем разговаривать - увидимся в суде»!