В статье «Права родителей против прав ребенка», опубликованной пару недель назад, мы рассказали историю о том, что отец 15-летнего ребенка-инвалида не дает ему разрешение на выезд за рубеж к матери. Мы надеялись, что родные мальчика все-таки смогут договориться, но многолетняя история противостояния двух семей не может закончиться в одночасье.

К нам в редакцию пришел отец Родиона с письмом, в котором рассказал о своем видении ситуации. Все имена в этой истории измены. Участники семейной войны не возражают против раскрытия их настоящих имен, но мы считаем, что в интересах ребенка есть смысл назвать только имя автора письма Вадима СУРАЕВА.

Свое повествование папа начинает с событий 15-летней давности. Мы приводим практически без купюр историю, написанную, отцом ребенка от третьего лица:

 

Письмо в редакцию

КАРЬЕРА И МАТЕРИНСТВО

Родился Родион с определенными физическими отклонениями (отсутствие большеберцовой кости и 2-х суставов правой ноги). Вспоминается всеобщее замешательство у роддома, грустные взгляды, вырвавшуюся из уст бабушки Родиона по материнской линии, Алины Сергеевны, фразу: «Может, все-таки, детский дом?».

С момента рождения и до 2-х летнего возраста Родион повышенного внимания к себе не получал. Родителям было, на что тратить свое время: отцу - на работу и поддерживающие здоровье процедуры, матери - на регулярные занятия танцами и подготовку к конкурсам красоты, которые проходили в Балабаново (1996 г.) и Обнинске (1997 г.).

Выручала мама отца мальчика Клавдия Ивановна, проживающая в Балабаново, недалеко от внука. Навещая Родиона, она иногда приходила в ужас, обнаруживая младенца в одиночестве и с холодными ручками.

Когда Родиону было чуть более года, его мать, Анна, переехала на заработки в Москву. Отец ребенка, оставшись с сыном один на один, вынужден был передать его под ответственность своей матери. Анна пробовала сделать карьеру фотомодели и устроить личную жизнь, формально пока оставаясь в браке. В 1998 году, получив приглашение от модельного агентства работать в США, Анна попросила дать ей развод.

Вадим был не против, учитывая их непростые отношения в последнее время и фактически раздельное проживание. После развода ребенок продолжал воспитываться в семье родителей Вадима в Балабаново.

Собираясь в Штаты, Аня «забыла» про ребенка, видимо полагая, что мать - далеко не первое, что нужно младенцу, родившемуся с ограничениями в двигательной активности.

 

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Диагноз, поставленный врачами, предполагал либо ампутацию нижней конечности, либо долгое и серьезное, в том числе, операционное, лечение. Выбор был остановлен на втором варианте. Единственная в России клиника, опыт работы которой позволял браться за лечение подобных проблем со здоровьем, находилась близ Санкт-Петербурга. НИДОИ им. Турнера в течение десятков лет принимал на проживание и лечение детей-пациентов со всей России.

Именно «проживание», т.к. в большинстве случаев, лечение было многомесячным и под постоянным наблюдением врачей. Родители детей были вынуждены бросать свои работы ради заботы и постоянного ухода за больными чадами в стенах клиники, круглосуточно находясь рядом. Узнав о таком раскладе, еще находясь в России, Аня наотрез отказалась от подобной участи, объяснив это своей неприязнью к медучреждениям в принципе.

Вначале с Родионом лежала его любимая бабушка Лидия Тимофеевна, проведя в нелегких для пожилого человека больничных условиях целых 5 месяцев. Именно ее, в отсутствие рядом родной матери, он долгие годы называл не иначе, как «мама».

За все это время Анна, к сожалению, не нашла времени приехать к сыну. Зато порадовалась результатам первого этапа лечения, когда увидела сына, обоими ножками касающегося земли и совершающего в неполные 2 года первые в своей жизни шаги.

В 2002 году, поддержав свою мать, Вадим оставил работу, сменив ее на посту «сиделки» за 800 км от дома. Очередной этап лечения длился уже 10 месяцев, и особо неприятным воспоминанием по-прежнему оставалось отсутствие внимания со стороны Анны и ее родителей.

 

ЗА МОРЕМ ЖИТЬЕ НЕ ЧУДО

Между тем Анна, оставив работу модели в Калифорнии, не торопилась возвращаться на Родину. Она успешно устроила свою личную жизнь с известным дизайнером. В 1999 году у них родилась дочка. Появилась надежда, что, возможно, в Штатах, жизнь Ани войдет в спокойную семейную колею. С момента иммиграции за рубеж и до настоящего момента, Аня всего два раза прилетала в гости к сыну и родителям.

Второй брак Ани тоже закончился разводом, американский суд решил оставить дочь с отцом. Сейчас Аня обосновалась в Канаде, где вышла замуж в третий раз.

 

ЖИЗНЬ В НОВОЙ СЕМЬЕ ОТЦА НЕ ЗАДАЛАСЬ

Вадим болезненно перенес раскол первого брака. Только спустя 8 лет он решился на новые серьезные отношения. Жить стали вместе: Вадим, его вторая жена и Родион, проживший долгие восемь лет с бабушкой и дедушкой. Поначалу отношения складывались хорошо. Но, узнав, что в новой семье грядет пополнение, Родион стал негативно относиться к мачехе, проявляя ревность к отцу. После рождения дочки, поведение Родиона резко ухудшилось, нередкими стали попытки мести с его стороны, направленные на сестренку, мачеху или их вещи.

В какой-то момент опасение за психическое состояние ребенка стали перевешивать беспокойство за его физические проблемы. За возможным разрешением ситуации пришлось побывать у психолога, психиатра, православного старца и даже экстрасенса.

Родиона отправили в Обнинск к родителям Анны.

 

МНОГОЛЕТНИЕ КОНФЛИКТЫ С РОДСТВЕННИКАМИ ЖЕНЫ

Разделение ухода за ребенком определялось следующим образом: образование и обеспечение - за родителями Анны, все медицинские вопросы, включая оперативное лечение и консультации в НИДОИ им. Турнера, регулярное изготовление и ремонт поддерживающих устройств для нормальной ходьбы (аппарата и тутора) на ортопедическом предприятии г. Калуга - за Вадимом.

Все бы ничего, но родители Ани всегда испытывали ненависть к Вадиму, приговаривая, что мол, их дочь «из другого теста». Поэтому посещение Родиона его отцом на новом месте стало невозможным. Несмотря на это, все свободное от посещения школы время (4 месяца каникул из 12) Родион проводил у отца и его матери в Балабаново.

Сейчас Родиону 15 лет, и все эти годы основное медицинское наблюдение проводилось в НИДОИ им. Турнера, где изначально была выбрана политика сохранения конечности, от чего (в силу трудностей) отказались многие другие врачи. Поэтому и речи не шло, чтобы менять направление этого серьезного лечения.

Но в 2011 году, неожиданно для многих, от дедушки из Обнинска (к слову, профессора медицины), поступила идея отсечь конечность внука по колено. Ирония состояла в том, что это было предложено спустя 13 (!) лет лечения в Турнера - учреждении, которое сам же дедушка изначально и рекомендовал.

Настроив внука на ампутацию, Герман Анатольевич и Елена Васильевна фактически лишили его необходимого и постоянного наблюдения в питерской клинике (с 15 лет ребенок имеет право самостоятельно определять направление своего лечения). Меж тем, уходит драгоценное время и возможность проведения очередного этапа оперативного вмешательства, планово назначенного его лечащим врачом. Ведь НИДОИ им. Турнера может принимать пациентов только до достижения ими 18-летнего возраста.

 

ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ...

Воспользовавшись тем, что Анна неожиданно для всех проявила интерес к сыну и предложила ему переехать в Канаду, ее родители стали настаивать на оформлении Вадимом разрешения на иммиграцию Родиона за границу.

Но как отец может позволить разрешить выезд за границу ребенку, за 2 года до окончания средней школы, да еще не завершив многолетнего, отнявшего столько сил, средств и нервов, лечения?

Да и как со спокойной душой опустить сына в другую страну, и самое главное, к почти чужому за столь долгие годы человеку?

Ни лучшим ли решением в данной ситуации была бы возможность дать Родиону достичь совершеннолетия, завершив и образовательный процесс, и многолетнее лечение в уважаемой, всемирно известной клинике на федеральном обеспечении?

А там уже самостоятельно принять решение о возможной иммиграции к «матери», если найдет в себе силы простить ее отсутствие в своей жизни.

Правдивость изложенных фактов может быть подтверждена свидетельскими показаниями.

Вадим СУРАЕВ

 

А тем временем

РОДИОН:

«НЕ ХОЧУ БЫТЬ БРОДЯГОЙ-ИНВАЛИДОМ»

А что думает по поводу сложившейся ситуации сам мальчик? Именно ему тяжелей всего приходится, именно он находится в эпицентре семейного цунами. Несколько месяцев назад на имя Прокурора города Обнинска было отправлено письмо, подписанное Родионом, с просьбой защитить права ребенка-инвалида.

Мы публикуем отдельные абзацы этого документа, предварительно убрав повторы событий, уже изложенных в предыдущей статье.

«Отец является моим единственным законным представителем,- пишет мальчик. - После того, как у отца появилась новая семья, жить мне в Балабаново стало невозможно. Большую часть времени я проводил на улице, голодный, грязный, с больной ногой. Так продолжалось, пока меня не взяли жить к себе в Обнинск родители моей матери, которые сжалились надо мной, видя мое бедственное положение.

Мой отец не обращает на меня никакого внимания. За все годы моей учебы в Обнинске он ни разу не пришел на родительское собрание, хотя я и учителя его приглашали. Моим лечением отец перестал заниматься, не консультирует меня с нужными специалистами...

Поскольку отец ничего не предпринимает для моего лечения, мы с дедушкой поехали на консультацию в Детский городской ортопедический центр Департамента здравоохранения г. Москвы на консультацию к профессору. По заключению профессора В.А. Моргуна мне показана операция с протезированием.

Мой отец не выполняет своих родительских обязанностей, уклоняется от моего лечения, чем наносит вред моему здоровью, не содержит меня, а тратит деньги ребенка-инвалида на свои нужды, которые потребуются для моего дальнейшего лечения, протезирования (стоимость протеза 200 тысяч рублей) и образования.

Прошу защитить мои законные права и здоровье от произвола моего отца. Я не хочу иметь такого отца. Возвращаться к отцу я категорически отказываюсь, так как у него я буду обречен на жизнь бесправного бродяги-инвалида...»

 

От редакции

ПОДРОСТОК - НЕ ПЕШКА И НЕ ХОМЯЧОК

К сожалению, мирного разрешения семейного конфликта ожидать не приходится. А между тем и ребенку ясно, что говорить об учебе в то время, когда необходимо решать проблемы со здоровьем, как минимум, странно.

Папа вроде бы не горит желанием платить 200 тысяч за протез, да и продолжать дорогое лечение тоже. К чему тогда все эти игры с жизнью собственного сына? Просто, чтобы отомстить бывшей жене? Какая бы она ни была, но сейчас речь идет не о ней, а о мальчике, которому необходимо нормальное лечение!

Почему отец не хочет понять и услышать своего сына? Почему нельзя прислушаться к словам уже почти взрослого парня? Все-таки 15-летний подросток - это не пешка и не хомячок!

Он имеет право на собственное мнение! И как отец собирается жить, зная, что его ребенок никогда его не простит?

На эти вопросы мы ответа так и не получили...

Поделиться